Введение

Страница 6

Подобное отношение исторических писателей Древнего Рима к фактическому материалу давно уже было отмечено учеными. Один из них хорошо сформулировал его причины: «Подход римских историков к материалу направлен не на изображение фактов, с тем чтобы основать на них познание общих и частных процессов, а, напротив того, на выведение фактов из господствующей идеи, которая определит их подбор и форму < .> Факт сам по себе лишен доказательного смысла. Современное требование верности фактам было бы римским писателям совершенно непонятным». Это в общем вполне правильное объяснение не устраняет тем не менее многих вопросов. Как согласовать описанное отношение к фактам с той ролью важнейшего исторического источника, которую сочинение Ливия бесспорно играет? И если все дело состояло в том, чтобы подбирать факты без критической их проверки, лишь для подтверждения априорной идеи, то чем же были заполнены десятилетия упорного повседневного труда Ливия, чем вызывалось чувство изнеможения, почти отчаяния, от непосильности взятого на себя бремени, о котором Ливий пишет порой с такой искренностью (XXXI, 1), на что оказалась потраченной вся его долгая жизнь – жизнь единственного в Риме классической поры профессионального историка?

Наконец, ряд вопросов возникает в связи с противоречиями в оценке Ливия последующими поколениями. Большинство римских писателей первого столетия принципата оценивали его исторический труд очень высоко, особенно отмечая присущие автору яркость изложения и непредвзятость оценок. В рецепциях эпохи Возрождения и классицизма, вплоть до начала прошлого столетия, царит тот же тон. Данте был убежден, что Ливий вообще никогда и ни в чем не ошибался, а Петрарка и Макиавелли, Корнель и Жак-Луи Давид, якобинцы и декабристы видели в его труде историческое сочинение высшего порядка, поскольку оно характеризовало не частности и отдельные события истории Рима, а ее общий дух и нравственно-патриотический смысл. Парадоксальным на первый взгляд образом именно этот характер рассказанной Ливием эпопеи, вызывавший в течение нескольких веков восторг поэтов, мыслителей и революционеров, обусловил прямо противоположную ее оценку учеными-исследователями прошлого века. «Историческим сочинением в подлинном смысле слова, – писал Теодор Моммзен, – летопись Тита Ливия не является». Такой проникновенный знаток римской литературы, как В.И. Модестов, во многих отношениях бывший принципиальным противником Моммзена, в оценке Тита Ливия оказался полностью солидарен со своим антагонистом. Мысль своих предшественников подтверждает исследователь следующего поколения: «Ливий не исторический исследователь, а исторический писатель». Подобное восприятие Тита Ливия и его сочинения преобладает и в наши дни.[6]

Проблемой природных аномальных явлений ни кем еще до меня специально не изучалась. Тит Ливий не исследует эту проблему, а всего лишь описывает природные аномальные явления их в своем труде.

Движение России на восток
Экспансия России на восток при Петре I не прекращалась. В 1714 году экспедиция Бухгольца к югу от Иртыша основала Омск, Усть-Каменогорск, Семипалатинск и другие крепости. В 1716—17 годах в Среднюю Азию был отправлен отряд Бековича-Черкасского с целью склонить хивинского хана к подданству и разведать путь в Индию. Однако русский отряд бы ...

Защищая Херсон
С первых дней войны херсонцев начали призывать в действующую армию. Создавались отряды народного ополчения и истребительные батальоны. В середине августа 1941 года завязались бои на подступах к Херсону. Продвижение немецких дивизий сдерживали части 9-ой армии и моряки Дунайской военной флотилии. Под натиском превосходящих сил противник ...

Каспийский поход 1722—1723
Наиболее крупным внешнеполитическим мероприятием Петра после Северной войны был Каспийский (или Персидский) поход в 1722—1724 годах. Условия для похода создались в результате персидских междоусобиц и фактического распада некогда мощного государства. 18 июня 1722, после обращения за помощью сына персидского шаха Тохмас-мирзы, из Астраха ...